Тевтонец в храме Сехмет

 

Я был рожден в краю далеком,
Клинок ребенком в руки взял.
Простился я с родным порогом,
И федератом в Риме стал.
В ту пору там царили распри,
Там веру прадедов кляли –
Взамен же веровали в сказки,
Из Азии что в Рим пришли.
Мы – кельты, руги и тевтонцы –
Не вмешивались в эту брань.
Нас не касались те раздоры,
Пока платил нам государь…
Отряд мой послан был в Египет,
И там, от Родины вдали,
Я, слишком поздно, но увидел,
Что христиане в мир несли!
«Креститесь, варвары, ведь цезарь
прозрел, уверовав в Христа!
Не доживут те до рассвета,
Кого прельщает Сатана!»
Мы, двадцать воинов-тевтонцев,
Клялись Вотаном, как один –
Пускай нам умереть придется,
Но мы Богов не предадим.
Мы вышли против легиона
Уже крестившихся солдат,
И Одноглазый видел с трона,
Как вражьи головы летят!
И пали девятнадцать братьев,
Под натиском я отступал,
Крича в лицо врагам проклятья,
И вдруг споткнулся и упал.
Паденье долго мое длилось:
По длинной лестнице катясь,
Я думал – суждено разбиться,
И жизнь почти оборвалась.
Когда же лег я распростертым
На гладкий и холодный пол,
Я ждал, что спустятся за мною
Враги исполнить приговор.
Но… древний страх из недр разверстых
Сковал движения солдат:
Казалось им, что, жаждя мести,
Из темноты на них глядят
Те Боги древние, которых
Они отвергли для Христа…
И предводитель легиона
Дал приказанье ждать утра.

Я встал. На теле ныли раны.
Едва светились свод и пол.
Я понял, что я в древнем храме,
И прочь от лестницы пошел.
Теперь, коль римляне посмеют
Сюда последовать за мной,
Я долго простоять сумею,
Приняв последний, смертный бой!
Но все вокруг было спокойно,
Враги не нападали вновь,
Глядели на меня сурово
Лики изваянных Богов.
Анубис с головой шакала,
Озирис, Птах, Хатхор и Тот –
Их череда во тьме стояла
С созданья уж который год?
И сколь веков уже легендам,
Забытым жалкими людьми?
Сколь давним было ты, рожденье
Земли с названьем Та-Кеми?
…Нездешним светом озарилось
Все подземелье – предо мной
Предстал, как призрак из могилы,
Вдруг силуэт, рожденный тьмой.
В одно слились в нем зверь и птица,
Шипящий гад и человек –
По голове то была львица
С зеленым взглядом из-под век,
Но тело та глава венчала
Прекрасной женщины земной,
И хладный ветер поднимало
Биенье крыльев за спиной,
И извивался хвост змеиный…
Я крепче меч перехватил,
Собрал в себе все свои силы –
И ей навстречу я ступил.

В тот миг она преобразилась.
Я ослеплен был красотой,
Когда лик чудища сменился
На прелесть женщины нагой.
Темноволосая богиня –
Спадали волосы до пят –
Назвала громко мое имя,
Мне в душу устремляя взгляд:
«Приветствую, о Виллехари!
Ты первый муж за много дней,
Что мир живых живым оставил
Для мира колдовских теней!»
«Не по своей я воле…» - «Знаю!
Ты бился за своих Богов
Там, где ветра песок гоняют
На месте древних городов.
Меня Богинею там чтили…»
«Но кто ты, дивная?» - «Сехмет.
Меня давно уж позабыли,
Прошло уже так много лет,
Как непреклонный македонец
Наш край в сраженьях покорил,
И он, назвавшись сыном Солнца,
Нас на своих богов сменил…
Точнее, имена сменил он.
Меня здесь знают, как Сехмет,
У греков славят, как Афину,
У кельтов – Морриган и Медб,
А вы Вальфрейею зовете
На хладном Севере своем,
О ее милости поете,
Перекрывая бранный гром.
Для вас, для смертных, я – богиня,
Но постарайся же понять:
Я – лишь один из многих ликов,
Имеет что Богиня – Мать.
Я разрушаю, я рождаю,
Хозяйка четырех стихий,
Мужей я храбрых награждаю,
Отваги требуя от них.
Героям я таким покорна,
Как смертная, как дочь людей,
Я разделяю с ними троны
На небесах и на земле.
Знай, Виллехари: все герои
Суть воплощенья Всеотца -
Все те, кто истекает кровью,
Сражаясь в битвах до конца.
Богиня-Мать – супруга Неба,
Но каждый лик ее – тому,
Кто добивается победы,
Идя с мечом сквозь Свет и Тьму!»
Сказал прекрасной я богине:
«Ведь я чужак в твоей стране,
зачем же тайну ты открыла
бессмертия людского мне?»
Она ответила: «Забыли
Давно уж люди Та-Кеми,
Что предки предков их приплыли
Из той же северной земли,
Откуда вышел, много позже,
И ты, Вотана верный сын…
В груди твоей – знай! – сердце то же,
Что и у тех, кто покорил
И лемурийцев, и атлантов –
Остатки древних мертвых рас,
Кто ради власти здесь сражался
И здесь встречал свой смертный час.
Ведь чернокожие – ничтожны,
Они рабы своих Богов,
Века их вырожденье множат,
И в жилах их – гнилая кровь.
Они пред белыми склонились,
Мечту о мести затаив,
Смиренно на господ трудились,
А те, о братстве позабыв,
В междоусобицах сражались,
С рабами кровь свою смешав,
Покуда корень древней расы
В Кеми и вовсе не зачах…
Меня восставшие плебеи,
Конечно, продолжали чтить,
Но что в плебейском мне скуленье?
Герой мне нужен, чтоб любить,
Чтоб направлять его оружье,
Чтобы к бессмертию вести,
Чтобы богине был он мужем,
Покуда пламя есть в груди!..»

И понял я, что мне хотела
Сказать великая Сехмет,
И лишь заря вдали затлела,
Покинул я подземный склеп.
Встав в круг, меня солдаты ждали,
Христа распятого рабы,
И блеск моей тяжелой стали
Страх поселил в солдат умы.
Они надеялись, что сгинул
Я в лабиринтах под землей,
Но я пришел – в бою погибнуть,
Как сын Вотана, как герой!
И меч о меч ударил гневно,
И пролилась кровь на песок,
И сталь в руках моих запела –
Так побеждал я горький рок,
И я смеялся: христиане!
Им ли понять – убив меня,
Они даруют мне награду,
Что больше жизни мне мила.
Вальхалла, Та-Кемет смешались…
Вальфрейя, Хель, Хатхор, Сехмет…
Со мною множества сражались,
Прошли, казалось, сотни лет…
Но вот удар чужой заставил
Меня на вражий труп упасть,
И дух унесся, плоть оставив,
К моей Сехмет – чтоб Богом стать.